Пётр I Вели́кий и первый император всероссийский (с 1721). В российской историографии считается одним из наиболее выдающихся государственных деятелей, определившим направление развития России в XVIII веке.
Пётр был провозглашён царём в 1682 году в 10-летнем возрасте, стал править самостоятельно с 1689 года. С юных лет проявляя интерес к наукам и западному образу жизни, Пётр первым из русских царей совершил длительное путешествие в Европу. По возвращении из него в 1698 году Пётр развернул масштабные реформы российского государства и общественного уклада. Одним из главных достижений Петра стало значительное расширение территорий России в Прибалтийском регионе после победы в Великой Северной войне, что позволило ему принять в 1721 году титул первого императора Российской империи. Через 4 года император Пётр I скончался, но созданное им государство продолжало интенсивно расширяться на протяжении всего XVIII века. (Сайт "Википедия")
А это уже информация из книги "Имя России" (помните этот проект на телеканале "Россия"):
Первый русский император. Выдающийся реформатор и всадник. Основатель Санкт-Петербурга. Герой бесчисленных художественных произведений.
В первый день 1700 г. Россия перешла на новое летосчисление. По указу главы государства следовало «...в знак доброго начинания и нового столетнего века в веселии друг друга поздравлять с Новым годом, .. у ворот и домов учинить некоторое украшение от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых, ...чинить стрельбу из небольших пушечек и ружей, пускать ракеты сколько у кого случится, и зажигать огни». Так, вслед за 31 декабря 8208 г. от Сотворения мира наступило 1 января 1700 г. от Рождества Христова. Россия стала жить по новому календарю. Петр был первым и единственным из русских правителей, кто открыто и официально, по документам, призывал подданных зажигать и палить почем зря.Петр, по праву получивший от потомков торжественное прозвание Великий, живейшим образом откликался на все новое, что происходило в мире. Существуй в его времена такие явления, как «инновации» и «нанотехнологии», государь непременно бы отдал соответствующие распоряжения о повсеместном насаждении в стране упомянутых диковин. Кажется, не было такого уголка России, которого Петр не желал бы до неузнаваемости изменить. К концу его правления мало осталось мест, избежавших Петровских преобразований.
Без Петра Великого не было бы ни Питера, этой его «гениальной ошибки», основанной на костях и болоте в 1703 г., ни славного русского флота, ни вооруженной до зубов армии, ни первого русского музея, ни первой русской газеты, ни много чего еще.Первого русского императора смело можно причислить к единицам избранных, которым удалось повернуть ход истории. Возможно, удалось это не в последнюю очередь потому, что ход русской истории к концу XVII в. и ходом-то назвать трудно. Преобразования, инициатором и главной движущей силой которых был Петр, вызывали и будут вызывать самые разные оценки. Даже для своих современников он был одновременно и земным богом, и антихристом, и «людомором».
Будущий Петр Великий родился в 1672 г. в многодетной семье второго русского царя из династии Романовых Алексея Михайловича, прозванного за рассудительность и умиротворенность (которые проявились в полной мере в его деятельности на посту главы государства) «Тишайшим». Обстоятельства детства юного Петра были связаны с традиционной борьбой околовластных группировок за сферы влияния. В результате – после смерти старшего сына Алексея Михайловича Федора (бывшего царем с 1676 по 1782 гг.) сложилась уникальная ситуация – на царство были венчаны сразу два государя: 10-летний Петр и его старший брат Иоанн (ни смекалкой, ни энергичностью не отличавшийся), регентом при малолетних государях была назначена их старшая сестра Софья.
Почти детсадовская инфантильность молодого государя не знала никаких границ. Не слишком вникая в государственные дела, он почти все время проводил в «забавах экзерциций военных», придав своим увеселениям поистине грандиозные масштабы. В ходе «игрушечных» битв молодого царя гибли десятки людей.
Возмужав, Петр, не отличавшийся миролюбием, направил свою энергию в еще более серьезное русло. Почти все его царствование прошло в войнах: Азовские походы (1695-1696 гг.), Северная война (1700-1721 гг.), шедшие с переменным успехом войны с Турцией и Персией. Воинственность эта, однако, была полностью оправданной и служила реализации национальных интересов, которые государь схватывал на лету.
Успехи Петра Великого на внешнеполитическом поприще огромны. В ходе Северной войны, прямой наследницы войны Ливонской, Россия прорвалась наконец к морю. Этот важнейший геополитический шаг в массовом сознании людей закрепился в терминах плотницкого ремесла. Благодаря пресловутому «евроокну» Россия получила замечательную возможность прорубать дальнейшую дорогу своим экономическим, политическим, культурным и всем другим интересам в Европу и мир.
Длительное пребывание в Европе окончательно укрепило Петра в том, что в России все должно быть на европейский самый продвинутый манер. Насмотревшись на чудеса технического прогресса в милой его сердцу Голландии, Петр принялся рьяно насаждать их у себя на родине, без сожаления разрушая старый быт и уклад. Бритье бород – самое невинное из его нововведений. Ни одна европейская культура не претерпела такого крутого, жесткого тотального слома, какой претерпела русская культура в эпоху Петра. По существу, его реформы были попыткой переделать нацию, перестроить ее национальное сознание на протестантский манер. Но Россия не поддалась.
Однако многие из Петровских новшеств, особенно в области госуправления, экономики, транспорта были разумными и вполне прижились. За четверть века его активных реформ построено множество каналов (Вышневолоцкий, Мариинский и Тихвинский), объединивших в единое целое речную сеть страны, а также большое количество мануфактур и горных предприятий, освоены новые месторождения по добыче железной руды и цветных металлов, создана регулярная армия, написаны первые воинские уставы, реформировано местное управление.
Петр создал новую систему госучреждений, сохранившуюся с некоторыми изменениями до начала XIX в. Как ни странно (учитывая абсолютистскую натуру государя), система эта была основана на коллегиальном принципе управления. В центре ее был Правительствующий Сенат – высший орган по делам законодательства и управления. Коллегии (предшественницы министерств) подчинялись Сенату в соответствии с Генеральным регламентом, который определял их внутреннее устройство, компетенцию, порядок принятия решений, обязанности должностных лиц. Табель о рангах утверждала единую систему чинов. Справедливости ради надо признать, что громадье преобразований Петра касалось крайне узкого слоя населения страны – господствующего класса. Подавляющее же большинство – крестьянство – как жило по старинке, так и продолжало жить, претерпевая все больше притеснений. Указом 1723 г. Петр окончательно превратил крестьян в собственность помещиков, закрепив и дворянскую собственность на землю, и право передавать всю недвижимость в наследство одному из сыновей.
За два года до указа, в 1721 г., логически завершилось оформление абсолютной монархии по-русски, которая на века получила свой грозный и непобедимый брэнд «Российская империя». Однако путь к монаршему абсолюту не был гладок. Воспользовавшись пребыванием Петра за границей в 1698 г. (во время «Великого посольства» – первого официального визита Петра в Европу), его политические недруги подняли стрельцов на очередное (оно же и последнее) восстание. Спешно возвратившись в Москву, Петр лично учинил следствие, в результате которого стрельцы были казнены. Судьбу стрельцов разделили и сторонники сестры царя Софьи, которая подбила буянов на мятеж. Вообще репрессии и насилие были одним из основных приемов, с помощью которых он управлял государством, оставаясь верным хранителем отечественных средневековых традиций. Впрочем, на то Петр и творец истории, что единственной конституцией для него была его собственная воля.
Обладавший неуемным темпераментом и бешеной энергией император испробовал себя в сотне профессиональных и человеческих ролей – от дантиста, артиллериста, плотника и парикмахера до богохульника и палача собственного сына. Символично, что обычно не слишком церемонившийся с судьбами и даже жизнями окружавших его людей, Петр умер от болезни, которую подхватил, самолично спасая солдат во время наводнения.
А вот и ещё одно мнение.
По смерти преобразователя в обществе, захваченном реформой и обаянием его личности, долго господствовало отношение к его деятельности, которое можно назвать благоговейным культом Петра. Простой токарь Нартов, 20 лет проживший при Петре, вспоминал о нем после: "Хотя нет более Петра Великого с нами, однако дух его в душах наших живет, и мы, имевшие счастие находиться при сем монархе, умрем верными ему и горячую любовь нашу к земному богу погребем вместе с собою". Ломоносов называл Петра человеком, богу подобным, а Державин спрашивал: "Не бог ли в нем сходил с небес?"
Но уже современники Державина, увлекавшиеся французской философией, начинали смотреть на дело Петра иначе. Умам, привыкшим к отвлеченным общественным построениям и к тончайшим сюжетам академической морали, не могла нравиться деятельность реформатора, посвященная самым конкретным мелочам военного дела и государственного хозяйства. Она должна была казаться им слишком низменной и материальной, недостойной ни ума, ни положения Петра. Такой взгляд любили выражать, сопоставляя реформу Петра I с деятельностью Екатерины II. Херасков пел: "Петр Россам дал тела, Екатерина - души". Тогдашнее великосветское общество, приветствовавшее стольких философов на престоле, не любило царей в роли чернорабочих. Вопрос осложнился, когда в оценку реформы внесены были мотивы нравственный и национальный. Князь Щербатов в своей записке О повреждении нравов в России признает реформу Петра "нужной, но может быть излишней", отвечавшей народным нуждам, но слишком радикальной, не в меру многосторонней. Не довольствуясь потребными нововведениями - законодательными, военными, экономическими, просветительными, Петр стремился исправить и частное общежитие, ввести людскость, смягчить грубые древние нравы, а это смягчение повело к распущенности и положило начало крайней порче нравов. В Вене за обедом у князя Кауница в 1780 г. княгиня Дашкова, порицая страсть Петра к корабельным и другим ремесленным занятиям как к пустякам, недостойным монарха, между прочим, призналась своему собеседнику, что, если бы Петр обладал умом великого законодателя, он предоставил бы правильной работе времени постепенно привести к улучшениям, какие он вводил насилием, а ценя добрые качества наших предков, не стал бы искажать оригинальность их характера чуждыми обычаями. Директор Академии наук, интеллигентная барыня-белоручка, и не могла взглянуть на черную работу Петра с менее возвышенной и менее патриотической точки зрения. Минувший век занес в Россию новые умственные течения и новые точки зрения на Петра. Французская революция создала боязнь переворотов, старческую привязанность к старине, и Карамзин явился у нас ярким показателем этого поворота и смелым выразителем усталого консерватизма, которому чудилась революция в порывистой и нервной ломке, совершенной Петром. Некогда, в лета юности, исходя из космополитического тезиса, что все народное ничто перед человеческим, он прославлял просветительную реформу Петра и считал жалкими иеремиадами упреки Петру за изменение русского характера, за утрату русской нравственной физиономии. А 20 лет спустя в Записке о древней и новой России он сам стал жалким Иеремией, плакался, что начавшееся с царя Михаила изменение гражданских учреждений и нравов, постепенное, тихое, едва заметное, без порывов и насилия, вдруг прервано было порывистым подавлением духа народного, составляющего нравственное могущество государства, - насилие беззаконное и для монарха самодержавного: "Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России - виною Петр!" Реставрационный возврат Европы к старине, подтолкнутый чувством раздражения против завоевательных насилий французской революции и империи, вызвал национальное движение, стремление подавленных или раздробленных народностей Европы к восстановлению политической самобытности и цельности. И за это национальное возбуждение пришлось поплатиться реформе Петра новыми обвинениями. В 30-40-х годах минувшего века оживился спор о древней и новой России. В отпор западникам, указывавшим России культурный путь, пройденный Западной Европой, на который Петр толкнул Россию, славянофилы, особенно Хомяков, повторяя прежние упреки, густо подчеркнули едва отмеченную еще Карамзиным вину реформы - в том, что она произвела разрыв в нравственной жизни русского народа, оторвав от него, от его преданий и обычаев, просвещенное общество, которое Хомяков сравнивал с европейской колонией, брошенной в страну дикарей. Жизненных начал надобно-де искать не на этом западноевропейском пути, даже не в родной допетровской старине, где их искали князь Щербатов и другие "люборуссы", а в наличной Руси, не тронутой реформой с ее западным просвещением.Историк Ключевский
.
прочие потехи не стал упоминать, дабы не шокировать публику
"Потехи" существуют и сейчас. Они были восстановлены в Петергофе (который, кстати, постоил сам Пётр. Сам он замечен в центре парка - Самсон, раздирающий пасть льву).
