СВЕТ ИДЕАЛА ПРОТИВ ТИРАНИИ ИДОЛОВ
Добавлено: 29 окт 2006, 08:30
РАЗМЫШЛЯЯ НАД КНИГОЙ
Человек не может без идеалов. Это – общепризнанно. Но мало ли ещё есть на свете такого, без чего не мог бы прожить человек. Например, без еды и питья, одежды и жилища, работы и отдыха…
Так, собственно, что же такое идеал? Как не перепутать то, ради чего стоит жить, с тем, при помощи чего мы существуем? Так вкратце можно было бы подытожить центральную проблему новой книги талантливого советского философа Эвальда Ильенкова, которая называется «ИСКУССТВО И КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ. Избранные статьи по философии и эстетике». М., «Искусство», 1984 год.
Книга эта – не лёгкое чтиво. Как, впрочем, не легка и не беззаботна сама жизнь его читателя-современника, занятого реальным созиданием и творчеством. А произведения Ильенкова – трезвое и честное выражение этой жизни. Ведь, как сказал вслед за Спинозой сам автор, принадлежит он «к сословию философов, призванному не плакать, не смеяться, а понимать».
Что идеалы существуют – известно каждому. Но то, что известно – ещё далеко не обязательно является понятым. И на нелёгком, но благодарном пути познания автор ведёт своего читателя к старинному философскому вопросу: что такое идеальное? И что такое идеал?
Могло бы на первый взгляд показаться, что философские проблемы вообще – это проблемы для философов. Однако это не так! Ведь не потому возникают такие проблемы, что существуют философы. А наоборот: потому-то и есть на свете философы, что проблема эта существует. И со всей остротой встаёт в самой нашей с вами жизни.
Действительная трудность – и в жизни, и в науке - состоит вовсе не в том, чтобы различать и противопоставлять друг другу всё то, что находится в сознании отдельного лица, всему тому, что находится вне этого индивидуального сознания. Сделать это, справедливо считает автор, практически всегда нетрудно. Действительная же трудность в том, чтобы разграничить мир коллективно исповедуемых представлений (которые тоже ведь находятся вне головы отдельного человека), и реальный, материальный мир. «Вот здесь-то и только здесь, - пишет Ильенков, - различение «идеального» и «реального»… и приобретает серьёзный научный смысл, и именно потому, что на практике массы людей то и дело путают одно с другим, принимают одно за другое с такой же лёгкостью, с какой они принимают «желаемое за действительное», а то, что с вещами сделали и делают они сами, - за собственные формы вещей».
…В этой связи на ум приходит такое соображение. Американский капитализм во времена своей исторической юности породил коллективную иллюзию об «обществе равных возможностей», которая и получила наименование «американской мечты». Суть её в том, что недюжинные способности, трудолюбие и личная инициатива «гениев» буржуазного предпринимательства даны им, что называется, «от природы». Они – простые труженики, как миллионы прочих американцев. А значит, «заработанные» ими миллионы – естественный итог и награда. Потому-то покушение на эту систему противоестественно и несправедливо. А покушаются-де на плоды их труда либо «лодыри и бездельники», либо «красные»… И живет, несмотря на миллионы безработных и голода.ющих, старая святочная история о том, что любой чистильщик обуви может стать миллионером… И находит эта легенда горячее сочувствие у тех же самых обездоленных американцев, считающих, будто не капитализм плох для них, а как раз наоборот: они – неудачники – сами по себе плохи для «хорошего» капитализма.
Смешать, спутать, выдать одно за другое – коллективные формы жизни людей за их коллективные же представления и наоборот – таков обычный фокус современных буржуазных пропагандистов в их идейных диверсиях против социализма и «своих» трудящихся.
Так холодна ли и философски ли бесстрастна эта старая, старая, старая «проблема идеального»? Не она ли надёжно вооружает нас в классовой борьбе идей, помогает нам сегодня и всегда поверять СЛОВО – ДЕЛОМ. Разоблачая тех, кто предпочитает оценивать свою работу не по фактическому положению дел на подведомственном ему участке, а по количеству выпущенных резолюций, постановлений и всякого рода инструкций?
Как показал в своей книге автор, исключительно важный жизненный урок, преподанный нам классическими традициями философского материализма, состоит в следующем: за отношением идеального - к реальному, должного – к сущему, идеала - к действительности мы всегда должны видеть отношения между людьми. А именно: отношение человека к другому человеку, к природе, наконец, его отношение - к самому себе.
Именно на этом жизненно-реалистическом, трезво материалистическом фундаменте блестяще и убедительно раскрыта в книге тема, которую можно было бы обозначить так: земные злоключения прекрасного идеала.
В чём истоки этих злоключений? В чём их смысл и не застрахованы ли мы, современники научно-технической революции, надёжно и навсегда от трагических ошибок прошлого?
«Смотря по обстоятельствам! – убеждает нас автор. – Ведь есть идеалы и есть идолы…» Например, идеал доброго милосердного христианского бога ещё и сегодня для миллионов людей на планете не совсем потерявший своей привлекательности. Конечно, в век НТР верить в то, что «бог сотворил человека по образу и подобию своему» – было бы весьма наивно и не- современно. Но вот то, что Человек создал бога точно так же, как создал он книги и статуи, хижины и храмы, хлеб и вино, науку и технику – это уже не сказка, не миф, а серьёзная наука.
А раз так, раз Бог – это только автопортрет Человека, то что же плохого в поклонении ему? Тем более, что человек на иконе изображен исключительно с лучшей его стороны. «Бог» лишь псевдоним Идеального Человека, идеально-поэтическая модель Совершенного Человека. Идеал, заданный человеком самому себе, Высшая Цель человеческого самоусовершенствования… А все дурные, злые и подлежащие преодолению человеческие черты изображены на другом автопортрете в виде «Дьявола»…
Всё это действительно так. Беда только в том, - поясняет Ильенков, - что рефрактор религиозных небес отражает не реальное Добро и реальное Зло, а лишь собственные представления человека о том, что есть добро и что есть зло. А ведь это, увы!, далеко не одно и то же.
Ведь каков реальный Человек – таков и его бог. А раз так, то небеса религии отражают Человеку вовсе не то, каким он «должен быть», а то, каков он на самом деле есть. Со всеми его плюсами и минусами. Но минусы отражаются в таком зеркале не как минусы, а как плюсы. И наоборот.
В силу этого религия рисует человека именно таким, каким он должен оставаться. Она всегда выдавала «наличное бытие» Человека за Идеал, за верх всякого возможного совершенства, коего человек не может и не должен преступать. В форме религиозного идеала Человеку преподносится образ его собственного вчерашнего дня. Религия всегда относила «золотой век» к прошлому.
В этом «оптически-идеологическом» перевёртыше и состоит тайна превращения всякого «Идеала» в «Идола», т.е. в своеобразные духовные цепи, которые под видом само-совершенствования и само-реализации в этом мире добровольно налагает на себя сам человек.
«И наивно было бы думать, - убеждает нас автор, - что тайна этого перевёртыша есть достояние лишь религиозного сознания». Религиозность, идолопоклонство возможно не только в собственно религиозной, но и в светской, так сказать, даже атеистической и научно-технической сфере. Оно ведь существует не только в форме милосердного христианского бога, но «и в форме поистине религиозной веры в магическую силу бумаг, в творческую мощь циркуляров, в непостижимую мудрость канцелярий» и ещё много другое.
Религиозные идолы… на почве атеизма и науки?! – недоумённо воскликнет иной читатель. А как же «коренная противоположность» науки и религии? Нет ли тут, так сказать, «круглого квадрата» или «деревянного железа». Говоря попросту, - нелепости?
Увы, нет! Поклонение «идолам» происходит не только на почве пред-рассудков. Случается оно и на почве профессионально развитого рассудка. То есть науки. И не только науки, но и техники, если, конечно, забыть что всё это лишь помощники и слуги человека в его человеческой же жизни, а не наоборот.
Бывает, к сожалению, и наоборот! «Этот новый абсолютный дух – «дух научности» во что бы то ни стало – давно имеет своих жрецов и попов. Один из служителей этого «нового господа бога» с удовлетворением констатировал, выслушав извещение об испепелении Хиросимы: «Какой блистательный физический эксперимент!»
А разве не горько и не смешно, - продолжает Ильенков, - когда мы видим, слышим или читаем, как «некоторые высокоуважаемые деятели науки с комически серьёзным видом занимаются проблемой «моделирования Сверхчеловека» (ибо богоискательство по-модному называется теперь именно так) и рисуют икону, изображающую грядущего Спасителя в образе Машины Умнее Человека…»?
Конечно, наука и техника – великое дело. Без них нет цивилизации – это её костяк, её скелет. Техника (безразлично какая – то ли техника зубоврачебного дела, то ли техника управления или стихосложения) есть драгоценнейшее достояние человека, его богатство, которое надо беречь и умножать. Но обожествлённая техника, как и всё обожествлённое, - это уже нищета человека. Божества нет без убожества. Давно известно, что чем больше человек приписывает богу, тем меньше он оставляет себе.
Свобода человека вообще – а свобода воображения как её особый случай – есть не что иное, как действие сообразно необходимости. Вот почему, - читаем мы на страницах книги, - эстетическое воспитание человека способствует превращению индивидуума из пассивного объекта внешних воздействий – в самодеятельного субъекта исторического действия, в творческую индивидуальность, созидающую коммунизм, чуждую всем и всяческим идолам.
Коммунизм же становится реальностью ровно в той степени, в какой каждый индивид превращается в «тотально развитую личность», развившую своё воображение, мышление и волю, и работающую на переднем крае человеческой культуры. «И реализацию коммунистического идеала ни в коем случае нельзя откладывать «на завтра». Его нужно реализовывать сегодня, сейчас», - завершает автор свое совместное размышление с читателем.
Человек не может без идеалов. Это – общепризнанно. Но мало ли ещё есть на свете такого, без чего не мог бы прожить человек. Например, без еды и питья, одежды и жилища, работы и отдыха…
Так, собственно, что же такое идеал? Как не перепутать то, ради чего стоит жить, с тем, при помощи чего мы существуем? Так вкратце можно было бы подытожить центральную проблему новой книги талантливого советского философа Эвальда Ильенкова, которая называется «ИСКУССТВО И КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ. Избранные статьи по философии и эстетике». М., «Искусство», 1984 год.
Книга эта – не лёгкое чтиво. Как, впрочем, не легка и не беззаботна сама жизнь его читателя-современника, занятого реальным созиданием и творчеством. А произведения Ильенкова – трезвое и честное выражение этой жизни. Ведь, как сказал вслед за Спинозой сам автор, принадлежит он «к сословию философов, призванному не плакать, не смеяться, а понимать».
Что идеалы существуют – известно каждому. Но то, что известно – ещё далеко не обязательно является понятым. И на нелёгком, но благодарном пути познания автор ведёт своего читателя к старинному философскому вопросу: что такое идеальное? И что такое идеал?
Могло бы на первый взгляд показаться, что философские проблемы вообще – это проблемы для философов. Однако это не так! Ведь не потому возникают такие проблемы, что существуют философы. А наоборот: потому-то и есть на свете философы, что проблема эта существует. И со всей остротой встаёт в самой нашей с вами жизни.
Действительная трудность – и в жизни, и в науке - состоит вовсе не в том, чтобы различать и противопоставлять друг другу всё то, что находится в сознании отдельного лица, всему тому, что находится вне этого индивидуального сознания. Сделать это, справедливо считает автор, практически всегда нетрудно. Действительная же трудность в том, чтобы разграничить мир коллективно исповедуемых представлений (которые тоже ведь находятся вне головы отдельного человека), и реальный, материальный мир. «Вот здесь-то и только здесь, - пишет Ильенков, - различение «идеального» и «реального»… и приобретает серьёзный научный смысл, и именно потому, что на практике массы людей то и дело путают одно с другим, принимают одно за другое с такой же лёгкостью, с какой они принимают «желаемое за действительное», а то, что с вещами сделали и делают они сами, - за собственные формы вещей».
…В этой связи на ум приходит такое соображение. Американский капитализм во времена своей исторической юности породил коллективную иллюзию об «обществе равных возможностей», которая и получила наименование «американской мечты». Суть её в том, что недюжинные способности, трудолюбие и личная инициатива «гениев» буржуазного предпринимательства даны им, что называется, «от природы». Они – простые труженики, как миллионы прочих американцев. А значит, «заработанные» ими миллионы – естественный итог и награда. Потому-то покушение на эту систему противоестественно и несправедливо. А покушаются-де на плоды их труда либо «лодыри и бездельники», либо «красные»… И живет, несмотря на миллионы безработных и голода.ющих, старая святочная история о том, что любой чистильщик обуви может стать миллионером… И находит эта легенда горячее сочувствие у тех же самых обездоленных американцев, считающих, будто не капитализм плох для них, а как раз наоборот: они – неудачники – сами по себе плохи для «хорошего» капитализма.
Смешать, спутать, выдать одно за другое – коллективные формы жизни людей за их коллективные же представления и наоборот – таков обычный фокус современных буржуазных пропагандистов в их идейных диверсиях против социализма и «своих» трудящихся.
Так холодна ли и философски ли бесстрастна эта старая, старая, старая «проблема идеального»? Не она ли надёжно вооружает нас в классовой борьбе идей, помогает нам сегодня и всегда поверять СЛОВО – ДЕЛОМ. Разоблачая тех, кто предпочитает оценивать свою работу не по фактическому положению дел на подведомственном ему участке, а по количеству выпущенных резолюций, постановлений и всякого рода инструкций?
Как показал в своей книге автор, исключительно важный жизненный урок, преподанный нам классическими традициями философского материализма, состоит в следующем: за отношением идеального - к реальному, должного – к сущему, идеала - к действительности мы всегда должны видеть отношения между людьми. А именно: отношение человека к другому человеку, к природе, наконец, его отношение - к самому себе.
Именно на этом жизненно-реалистическом, трезво материалистическом фундаменте блестяще и убедительно раскрыта в книге тема, которую можно было бы обозначить так: земные злоключения прекрасного идеала.
В чём истоки этих злоключений? В чём их смысл и не застрахованы ли мы, современники научно-технической революции, надёжно и навсегда от трагических ошибок прошлого?
«Смотря по обстоятельствам! – убеждает нас автор. – Ведь есть идеалы и есть идолы…» Например, идеал доброго милосердного христианского бога ещё и сегодня для миллионов людей на планете не совсем потерявший своей привлекательности. Конечно, в век НТР верить в то, что «бог сотворил человека по образу и подобию своему» – было бы весьма наивно и не- современно. Но вот то, что Человек создал бога точно так же, как создал он книги и статуи, хижины и храмы, хлеб и вино, науку и технику – это уже не сказка, не миф, а серьёзная наука.
А раз так, раз Бог – это только автопортрет Человека, то что же плохого в поклонении ему? Тем более, что человек на иконе изображен исключительно с лучшей его стороны. «Бог» лишь псевдоним Идеального Человека, идеально-поэтическая модель Совершенного Человека. Идеал, заданный человеком самому себе, Высшая Цель человеческого самоусовершенствования… А все дурные, злые и подлежащие преодолению человеческие черты изображены на другом автопортрете в виде «Дьявола»…
Всё это действительно так. Беда только в том, - поясняет Ильенков, - что рефрактор религиозных небес отражает не реальное Добро и реальное Зло, а лишь собственные представления человека о том, что есть добро и что есть зло. А ведь это, увы!, далеко не одно и то же.
Ведь каков реальный Человек – таков и его бог. А раз так, то небеса религии отражают Человеку вовсе не то, каким он «должен быть», а то, каков он на самом деле есть. Со всеми его плюсами и минусами. Но минусы отражаются в таком зеркале не как минусы, а как плюсы. И наоборот.
В силу этого религия рисует человека именно таким, каким он должен оставаться. Она всегда выдавала «наличное бытие» Человека за Идеал, за верх всякого возможного совершенства, коего человек не может и не должен преступать. В форме религиозного идеала Человеку преподносится образ его собственного вчерашнего дня. Религия всегда относила «золотой век» к прошлому.
В этом «оптически-идеологическом» перевёртыше и состоит тайна превращения всякого «Идеала» в «Идола», т.е. в своеобразные духовные цепи, которые под видом само-совершенствования и само-реализации в этом мире добровольно налагает на себя сам человек.
«И наивно было бы думать, - убеждает нас автор, - что тайна этого перевёртыша есть достояние лишь религиозного сознания». Религиозность, идолопоклонство возможно не только в собственно религиозной, но и в светской, так сказать, даже атеистической и научно-технической сфере. Оно ведь существует не только в форме милосердного христианского бога, но «и в форме поистине религиозной веры в магическую силу бумаг, в творческую мощь циркуляров, в непостижимую мудрость канцелярий» и ещё много другое.
Религиозные идолы… на почве атеизма и науки?! – недоумённо воскликнет иной читатель. А как же «коренная противоположность» науки и религии? Нет ли тут, так сказать, «круглого квадрата» или «деревянного железа». Говоря попросту, - нелепости?
Увы, нет! Поклонение «идолам» происходит не только на почве пред-рассудков. Случается оно и на почве профессионально развитого рассудка. То есть науки. И не только науки, но и техники, если, конечно, забыть что всё это лишь помощники и слуги человека в его человеческой же жизни, а не наоборот.
Бывает, к сожалению, и наоборот! «Этот новый абсолютный дух – «дух научности» во что бы то ни стало – давно имеет своих жрецов и попов. Один из служителей этого «нового господа бога» с удовлетворением констатировал, выслушав извещение об испепелении Хиросимы: «Какой блистательный физический эксперимент!»
А разве не горько и не смешно, - продолжает Ильенков, - когда мы видим, слышим или читаем, как «некоторые высокоуважаемые деятели науки с комически серьёзным видом занимаются проблемой «моделирования Сверхчеловека» (ибо богоискательство по-модному называется теперь именно так) и рисуют икону, изображающую грядущего Спасителя в образе Машины Умнее Человека…»?
Конечно, наука и техника – великое дело. Без них нет цивилизации – это её костяк, её скелет. Техника (безразлично какая – то ли техника зубоврачебного дела, то ли техника управления или стихосложения) есть драгоценнейшее достояние человека, его богатство, которое надо беречь и умножать. Но обожествлённая техника, как и всё обожествлённое, - это уже нищета человека. Божества нет без убожества. Давно известно, что чем больше человек приписывает богу, тем меньше он оставляет себе.
Свобода человека вообще – а свобода воображения как её особый случай – есть не что иное, как действие сообразно необходимости. Вот почему, - читаем мы на страницах книги, - эстетическое воспитание человека способствует превращению индивидуума из пассивного объекта внешних воздействий – в самодеятельного субъекта исторического действия, в творческую индивидуальность, созидающую коммунизм, чуждую всем и всяческим идолам.
Коммунизм же становится реальностью ровно в той степени, в какой каждый индивид превращается в «тотально развитую личность», развившую своё воображение, мышление и волю, и работающую на переднем крае человеческой культуры. «И реализацию коммунистического идеала ни в коем случае нельзя откладывать «на завтра». Его нужно реализовывать сегодня, сейчас», - завершает автор свое совместное размышление с читателем.